Гелиос 58. Том 3. Комиссар Поляков - Сергей Сигрин

моментом было поглощение части энергии хроноквантового поля, но его параметры постепенно приходили в норму и возвращались в исходное положение, хотя он и видел грубый шов на его гладкой ткани.

«Десять лет не так страшно, как могло бы быть, – подумал страж. – Конструкторы всё рассчитали правильно… И с задающей реальностью всё получилось – ближайший к ней инвариант оказался очень похожим. Незначительные расхождения…»

Страж осмотрел переплетение пространств и времени в нуль-переходе и улыбнулся – свободного материала в овале творения было в достаточном количестве, а на засохшую и отломанную ветвь никто не обратит внимания.

Глава 18

Поляков открыл глаза. Мерцающий оранжевый свет, на стенах серые, зелёные и коричневые потёки, изъеденные ржавчиной металлические балки и капающая на рукав куртки мутная вода – мерзкое место, наполненное скрипом и скрежетом конструкций, завыванием сквозняка и жуткой вонью.

– Хилтон после отдыха богемы выглядел лучше, – скривился комиссар, поднявшись с грязного пола и отряхнув куртку и брюки.

Он вдруг вспомнил, что ему случалось оказываться в местах и похуже, а это всего лишь походило на заброшенные заводские корпуса, в которых прорвало канализацию и рабочие, спасаясь от жуткой вони, спешно покинули цеха, прихватив заодно и всё оборудование. Комиссар дотронулся до левого браслета и приказал анализатору определить состав воздуха и найти путь наружу. Времени на это потребовалось совсем мало, но то, что увидел в своём сознании комиссар, ему совсем не понравилось. С воздухом для дыхания всё обстояло весьма неплохо и он был близок, как утверждал интеллект анализатора, по своему составу к тому набору газов, что были необходимы телу комиссара для поддержания обменных процессов.

– Плевать на запах – дышать можно, – усмехнулся комиссар и вспомнил, что перед тем, как он перенёсся сюда, его тело попало под удар воздушной волны.

Анализатор сформировал карту помещений, согласно которой ему предстоял долгий путь коридорами и залами до самой дальней комнаты, где должно было находиться нечто, что могло помочь ему покинуть этот мир. Смущало в этой веренице линий лишь одно – на комплекс накатывался тот же фронт, что и в предыдущем месте со странными девятиэтажными домами.

– Невелик выбор, – скривился комиссар. – Либо дойти до конца и узнать, как свалить отсюда или свалиться прямо здесь и дождаться пока меня поглотит волна хаоса.

Он достал из держателя на поясе дефазировщик и, крепко сжав его в правой руке, двинулся вперёд по мрачному коридору. Оранжевый мерцающий свет тонул в темноте углов, по обшарпанным стенам с облупившейся краской сочилась влага, сквозняк и вонь раздражали ноздри, а за каждой новой запертой металлической дверью, казалось, пряталась засада. Комиссар поначалу старался действовать максимально осторожно, обследуя издали с помощью анализатора на левом браслете очередное пристанище сырости и теней, но в который раз там его поджидала лишь пустота и пронзительное чувство одиночества. Он перестал обращать на них внимание и продолжил свой путь, но с каждым новым шагом он всё более и более ощущал растущее психологическое давление на его сознание. Оно шептало ему:

– Сдайся, ляг на пол и жди своей участи… Раб…

– Хм, очень самонадеянные здесь существа, – усмехнулся он. – Вот только доберусь до вас и вы все ляжете у меня мордами в пол… Если я вам их оставлю, конечно.

Подобные мысли каким-то образом возымели действие – давление разом уменьшилось и в нём проскочили нотки неуверенности и удивления. И среди этой мыслетишины комиссар уловил лёгкую усмешку, но от совершенно другого существа. Комиссар улыбнулся:

– Так ты здесь не один, есть ещё кто-то, кто не столь самонадеян. Очень хорошо.

Вдалеке раздался пронзительный треск сминаемого металла и анализатор обновил карту коридоров – то место, где комиссар пришёл в себя, перестало существовать и было поглощено полем распространяющегося хаоса. Поляков ускорил шаг и вскоре очутился в огромном зале с серыми облезлыми стенами в бурых пятнах, напоминавших потёки крови. Пол был усеян опалённой бетонной крошкой, по наблюдениям комиссара, бывшей некогда материалом стен и высыпавшейся из рваных язв от попадания плазменных зарядов.

– Очень интересно, – комиссар присел около кучи обгорелого мяса, лежащего посреди зала. – Кровь ещё не свернулась.

Анализатор определил, что останки принадлежали шарообразному эхинобалгру, смерть которого наступила несколько часов назад от воздействия концентрированного ионизированного газа.

– Тебя просто поджарили из плазменной горелки, – усмехнулся Поляков и обратил внимание на маленький белый осколочек, среди бетонной крошки. – Если я что-то понимаю, то это энергокерамометалл…

Стена зала вздрогнула и на ней появились глубокие трещины. Комиссар поднялся и поспешил к незапертым воротам в следующий коридор. Здесь его ждала очередная находка – на полу валялись два обгорелых тела. Поляков быстро осмотрел их и определил, что они некогда принадлежали балграм. Анализатор подсказал, что тела были модифицированы встроенными плазмогенераторами и гравикомпенсаторами.

– Что это за злой гений тут поработал? – тусклый металлический блеск зацепил внимание комиссара и он, присев рядом с одним из тел, вскрыл запёкшуюся лапу балгра и достал оттуда небольшой цилиндрик со странным знаком в виде разинувшей пасть летучей мыши.

Цилиндрик был убран в карман, а на лице комиссара проскочила горькая усмешка – история с металлическим цилиндриком Ит-тра, превратилась во всё ещё продолжающуюся катастрофу, что и не думала кончаться. Даже сейчас она напоминала о себе треском бетонных стен и скрежетом металлических балок.

Ещё несколько коридоров с тёмными углами и он очутился перед огромной, во весь коридор, от стены до стены дверью, за которой была тишина. Поляков с сомнением схватился за рычаги отпирания и попробовал повернуть их. К удивлению, несмотря на заржавевший вид, они легко поддались и дверь открылась. И тогда раздалось громкое сиплое дыхание большого существа. Оно стояло прямо перед ним и смотрело тремя парами глаз на трёх огромных собачьих головах с жуткими клыками наружу. Его бурая шерсть стояла дыбом, а из пастей на пол капала вязкая слюна.

– Милая собачка, – произнёс комиссар и попытался закрыть дверь.

Трёхголовая собака навалилась всем весом с другой стороны и комиссар вновь пожалел, что рядом с ним нет Терафима. Он изо всех сил упирался ногами в пол и старался запихнуть жуткое создание обратно в его обиталище. Вскоре Поляков почувствовал, что ноги начинают дрожать от перенапряжения, а собака только усиливает напор и уже одна из её пастей всё чаще клацает зубами у него над головой. Он из последних сил сделал попытку закрыть дверь резким толчком и, поняв, что это ему не удастся, развернулся и помчался прочь по коридору. Трёхголовая собака одним ударом настежь распахнула дверь и бросилась вслед за Поляковым. Адреналин придал ему сил – он на полном ходу умудрился выхватить дефазировщик из держателя, так некстати возвращённый им на своё место, и вбежать с ним в зал с серыми в бурых потёках стенами. Трёхголовая собака приближалась – комиссар слышал топот её ног и скрежет когтей по бетонному полу. Он прицелился в стену чуть выше входа и нажал на спусковой крючок. Он успел – только переливающийся луч впился в бетонную стену, как в зал просунулись три оскаленных морды. Трещины на стене превратились в разломы и огромный кусок бетона рухнул, с хрустом сломав позвоночник жуткому трёхголовому существу, покрыв бурую шерсть серой пылью.

– Намордник надо одевать, – криво усмехнулся комиссар и в это момент анализатор прислал информацию, что фронт хаоса уже совсем близко и ему рекомендуется незамедлительно покинуть зал.

Коридоры стали чище, оранжевый свет перестал мигать и действовать на нервы, на стенах практически не было потёков, а балки не были изъедены ржавчиной. Комиссар быстро шагал по коридорам и его шаги разносились гулким эхом по тёмным углам и закоулкам огромного комплекса. Было удивительно видеть, что в этих длинных коридорах не было ни одной двери, ни одного прохода, ни даже технического шкафа, где могли скрываться провода или выключатели – просто голые серые стены. Комиссар остановился и вывел перед собой карту здания в виде голографической проекции. Она ему что-то напоминала, какой-то сложный узор, в котором все линии пересекаются и накладываются одна на другую.

– Был бы здесь Теф, он бы